внелимит, 1523 слова (остапа понесло, извините) В Стержне пусто и тихо. Куда-то разом подевались вызванные на допрос подозреваемые, ждущие поручений посыльные и патрульные, информаторы с их отчетами — словом, все те, кто постоянно окружал Александра Сабурова с самого начала эпидемии.
Катерине Сабуровой редкая передышка не приносит облегчения. Тишина, столь непривычная после суматохи последних дней, представляется ей предвестницей новой беды. Катерина сидит на постели в полутемной спальне, пытается и не может сосредоточиться на книге. У нее смутно, тревожно щемит в груди и ноет в висках — верные признаки приближающегося видения.
Вскоре воздух в комнате действительно сгущается, до Катерины доносятся легкие, пока еще чуть слышные шорохи и шепотки. Она невольно замирает, не поднимая глаз от книги, будто надеясь, что ее не заметят, не тронут.
Этим надеждам, конечно, не суждено оправдаться.
— Какая трагедия, — звучит у нее над ухом голос Крысиного Пророка, — Столько погибших, а скольким еще предстоит сыграть в кости со смертью... Хочешь увидеть тех, кто не доживет до завтрашнего утра?
Катерина молчит, вперив невидящий взгляд в страницы.
— Зря, зря ты не хочешь смотреть, — вкрадчиво говорит Пророк, — Ты пришла бы к этим людям, принесла бы благую весть, что можно больше никуда не стремиться и ни о чем не тревожиться. Как и положено настоящей Хозяйке.
Катерина медленно закрывает книгу и кладет на постель рядом с собой, поднимает глаза на Пророка. Он прав: Хозяйке не к лицу прятаться от своих видений, даже самых мучительных и страшных.
— Решилась? Вот и славно. Скоро, скоро они будут здесь, ты заглянешь им в лица, запомнишь их имена… Эти придут из будущего, а другие, из прошлого, уже давно ждут тебя здесь. Выслушай их, вытяни из них правду.
Катерина кивает, соглашаясь принять свое видение.
— Глупая, чуткая женщина, — говорит Пророк почти ласково, — Не бойся. Когда умрешь, встанешь от меня по правую руку. Ты слушала меня, и тем заслужила свое спасение. Кто справа от меня, о тех не беспокойся, им будет хорошо, хорошо…
Катерине кажется, что она уже слышала где-то это присловье, про спасение, про правую и левую руку... Но вспомнить, где именно, никак не удается: бормотание Пророка сбивает и без того путанные мысли.
Пророк отступает в угол комнаты, скрывается в тенях. Его голос заглушают другие — это прибывают ее гости, ее видения
Где-то в комнате, совсем близко, горько, безутешно плачет ребенок. Хотя звук этого голоса преследует Катерину уже несколько лет, привыкнуть к нему она не сможет, должно быть, никогда.
— Мама, мамочка, — скулит ребенок, — мне так холодно, так больно здесь. Ты меня бросила, не захотела даже увидеть… — дальше слов становится не разобрать за судорожными всхлипами.
Ребенок Катерины родился мертвым, и Исидор унес его прочь в жестяном тазу, завернутого в тряпье. Она хотела посмотреть на него, правда хотела, но Александр не дал: он так крепко держал ее, не давал отнять лица от своей груди.
Остались лишь несколько капель крови, упавших тогда на пол возле кровати. Сколько Катерина ни просила слуг, сколько ни терла сама, их никак не удавалось вывести: невидимые глазу, они все еще были там, капли крови ее ребенка, и через них к ней все еще взывала его крошечная, испуганная душа.
В душной комнате становится тесно от призраков, они хватают ее за подол, холодными влажными пальцами касаются рук, лица, перешептываются, бормочут, хнычут. Если долго-долго вслушиваться в их шепот, если вглядываться в их лица, не отшатываться от прикосновений — можно заглянуть в будущее или лучше понять прошлое. В этом — дар Хозяйки и ее долг. И, хотя больше всего на свете Катерине хочется убежать, спрятаться, сбросить с себя эту ношу, она встает и делает шаг вперед, к центру комнаты, чтобы смотреть и слушать — столько, сколько сможет выдержать.
В последние месяцы выдержать она может не очень долго. Чем сильнее она старается, тем сложнее становится сосредоточиться. Голоса теней сливаются в общий гул, он становится все громче, давит, до краев заполняет голову. Их лица смазываются, меняются, перетекают одно в другое. Стоит ей уловить в этом мельтешении хоть одну знакомую черту — как та плывет, искажается, теряет четкость. В висках нарастает тупая боль, подступает тошнота. Скоро единственное, о чем Катерина может думать — о том, как прекратить эту пытку.
Словно сомнамбула, она бредет к шкафу. Морфия в шкафу нет, это она знает наверняка. Александр обыскивает ее вещи и забирает все лекарства, какие находит. Но безумная надежда побуждает ее вопреки здравому смыслу продолжить поиски. Если ей удастся отыскать хоть одну закатившуюся в дальний угол ампулу — она будет спасена.
Несколько долгих минут она проводит у шкафа, снова и снова проверяя пустые полки. Движения ее становятся все более лихорадочными. Затем, смирившись с тем, что ампулы нет, шагает к окну. Солнечный свет жесток, он дарит Катерине невыносимые головные боли. Но его не любят и тени: они меркнут, их голоса становятся тише.
Катерина отдергивает тяжелую штору — и тут же в ужасе отшатывается, прижимает руки в груди, чтобы унять бешено заколотившееся сердце. За окном сегодня нет солнца. Сквозь странно загустевший, зеленоватый воздух медленно, как сквозь воду, движутся закутанные в тряпье фигуры. Как будто видению Катерины стало тесно в комнате, и оно вырвалось наружу, затопило весь город. “Хочешь увидеть тех, кто не доживет до завтрашнего утра?” — вспоминаются ей слова Пророка.
окончаниеМожет быть, думает она, удастся укрыться в другом крыле особняка? Тени не последуют за ней туда, они не любят посторонних.
Но у дверей обнаруживается патрульный. Катерина не узнает его: лицо полускрыто тряпичной защитной маской. Он стоит в проеме, преграждая ей путь.
— Вам нельзя выходить. Опасно.
— Я к Александру, — находится Катерина, — Это срочно.
Патрульный только качает головой.
— Александра нет. Ушел в Управу. Велел без его ведома вас никуда не выпускать.
Катерина пытается что-то возразить, но он только машет руками, повторяет громче:
— Нет его! Нету!
И захлопывает дверь, отрезая ей путь к побегу.
"Нет его" — подхватывают тени на разные лады, — "нет его, нет, его нет, его нет…"
Их голоса становятся все громче, движение — все быстрее, замершая посреди комнаты Катерина чувствует себя словно в сердце водоворота. Внезапно из общей массы выделяется женское лицо, красивое и надменное. Тень приближается вплотную к Катерине, остальные расступаются, давая ей дорогу.
— Самозванка, — произносит тень, и голос ее полон презрения, — Лжепророчица. Все пытаешься играть в Хозяйку. Твое время ушло, глупая девчонка. Моя дочь готовится вступить на престол, и если ты или твоя Клара посмеете противиться ей...
Катерину мороз продирает по коже.
— Это не ты, — с трудом выговаривает она, — Ты мертва. Пророк обещал показать мне тех, кто еще жив. А ты умерла.
Но тень Нины Каиной только смеется ей в лицо. Словно вторя этому смеху, начинают бить напольные часы — хрипло, с оттяжкой, мало напоминающей их обычный мелодичный звон.
Катерина ждет, когда же бой прекратится, но часы все не замолкают, их удары становятся все более невыносимыми. Она хватает с кровати книгу, швыряет ее в часы. Стекло над циферблатом брызжет осколками, но механизм еще цел, и Нина зло хохочет над ее бессилием.
Катерина бросается к часам, еще несколько раз ударяет по ним. Потом, навалившись всем весом, опрокидывает их на пол. Пытается подцепить деревянную панель, за которой спрятаны шестеренки и, сломав два ногтя, преуспевает. Снова бьет, в этот раз — в самое сердце сложного механизма.
Наконец часы поддаются. Внутри что-то со звоном лопается, и наступает тишина. Голос Нины умолкает, бормотание остальных теней утихает, становится неразборчивым.
Обессилевшая Катерина так и остается сидеть на полу возле разбитых часов. Ей кажется, что время течет очень медленно, того и гляди остановится вовсе, будто только часы и заставляли его двигаться вперед. Она готова поклясться, что проходит не один день, прежде чем у нее за спиной открывается дверь и она слышит изумленный и испуганный возглас Александра.
Он бросается к ней, помогает подняться, ведет к кровати. Что-то отрывисто командует замершему в дверном проеме патрульному. Тени, имеющие безграничную власть над Катериной, но бессильные перед неверием и неведением Александра, исчезают, воздух в комнате становится чище и легче проникает в легкие.
Александр присаживается на край кровати, и Катерина с облегчением утыкается лицом в его колени. Он неловко гладит ее по голове, по плечам, и Катерина чувствует, какие горячие и жесткие у него ладони.
— Что здесь произошло? — спрашивает Александр встревожено, — Что с часами?
— Она была здесь, — сбивчиво объясняет Катерина, — Угрожала мне. А часы, они... Их же Виктор сделал, понимаешь... Они били, и… Я не смогла, я хотела остановить все это…
Александр только качает головой, оглядывая разоренную комнату.
— Тут кровь на полу, — говорит он вдруг.
“Значит, ты тоже ее видишь?” — хочется спросить Катерине, но он продолжает:
— Ты порезалась. Нужно промыть и перевязать, — он порывается встать, — Сейчас, я распоряжусь.
— Не уходи! — просит Катерина, и голос у нее срывается. Она панически боится снова остаться одна.
— Я ненадолго. — обещает Александр, — Принесу бинты, воду и велю, чтобы нас не беспокоили. А потом вернусь, и останусь до утра. Хорошо?
Дождавшись, пока Катерина кивнет, он скрывается за дверью.
Тени шелестят по углам, пока не решаясь приблизиться. Если Александр поторопится, они уже не успеют сгуститься снова. Лишь одна, самая настырная, решается сразу приблизиться к Катерине.
— Его нет, его нет, его больше нет, — шепчет она Катерине прямо в ухо, и ту обдает жаром — Он еще ходит, он еще дышит, но он уже мой, мой. Ты негодная жена, дурная хозяйка, не удержала, не укрыла, не уберегла…
Но Катерина только отворачивает лицо, закрывает руками уши. Она слишком устала, слишком разбита для новых зловещих видений и неясных угроз.
"Александр не видит теней и не верит в них. Они могут сколько угодно угрожать, издеваться над ней — но навредить Александру они не властны."
Катерина повторяет эту мысль про себя, словно заклинание, пока, наконец сама не начинает верить в нее.
"Они не могут навредить Александру. Он вернется уже совсем-совсем скоро..."
Автор, я хочу вас в аватарку, вы прекрасны. Идеальная крипота, додали по всем фронтам. Катерина очень верибельная, и так хочется чтобы у неё все стало хорошо, но вряд ли.
Скажите, автор, в концовке предполагалось, что Александр не вернётся?
Белая Ворона, спасибо! Сабуровых, да, жалко очень, в неремейке их драму развили очень сильно.
Гость, заказчик, спасибо! Рада, что вам понравилось. Скажите, автор читать дальшеПредполагалось, что Катерина под конец уже даже не пытается слушать и интерпретировать свои видения, просто закрывается наглухо и ждет, пока все закончится. А про Александра я, если честно, ничего конкретного не предполагала)
Это прекрасно. Тяжелая, мучительная атмосфера, прекрасно видимые характеры персонажей, детальки эти -- единственная капля крови на полу, разбитые часы. Очень нравится, как прописан Александр -- настоящий защитник, воин, не до конца, увы, понимающий, что делать с вечно больной, безумной, пребывающий в тенетах своих видений женой, но старающийся, кажется, изо всех сил, через всю свою суровость и непонимание мистики. И то, что тени все-таки отступают, дает надежду, зыбкую и муторную, как эти видения, но живую. Хочется верить, что по тем же причинам тени ему все же не навредят, что это именно морок, злобный шепот из тьмы, а не истинное предвиденье. Увы, канон в данном случае беспощаден.
-
-
26.06.2019 в 21:12-
-
26.06.2019 в 21:13-
-
26.06.2019 в 21:22-
-
27.06.2019 в 14:54Скажите, автор, в концовке предполагалось, что Александр не вернётся?
заказчик
-
-
28.06.2019 в 11:33Гость, заказчик, спасибо! Рада, что вам понравилось.
Скажите, автор
читать дальше
-
-
03.07.2019 в 01:43-
-
06.07.2019 в 22:39