Многогранник разрушен, гибель грозит Городу и всем, кто в нём находится. Чтобы предотвратить такой исход, Данковский хватается за соломинку и соглашается на проведение степного ритуала с его участием. В чём он заключается, спросить не успел... Можно дарк и дэс, можно юмор, можно пвп.
Осторожно, странное
Зараза не погибла, похороненная под обломками Хрустальной Башни. Надежда не умерла вместе с ней. Надежда вообще умирала последней
Они идут по степи, пряно звенящей под последними лучами теплого осеннего солнца, и Бакалавр путается ногами в траве, стелящейся сплошным ковром и уже начинающей сохнуть. В воздухе, густом и горячем, пахнет твирью. Они достигают курганов и камней, похожих на жертвенные алтари, когда ветер меняется к закату, и поднимаются на курган, где становится намного прохладнее. Воздух здесь звенит и поет, и в голове внезапно проясняется, становится звонко и легко.
- Что сделаю я для людей... - Почти беззвучно произносит Даниил. Гаруспик смотрит на него - невысокого, измученного, но все ещё держащегося за призрачный отблеск гордой, почти безумной своей непреклонности, - и понимает, что это единственный его шанс сделать хоть что-то.
- Твоя кровь напоит землю, ойнон. - Отвечает он тихо и твердо. - Твое сердце...
- Я понял тебя. - Усмехается Данковский. - Хороший способ самоубийства.
И Артемий понимает с небывалой ясностью, что это единственный выход. Потому что жизни его другу-врагу осталось совсем немного. Потому что погубил он все, за что взялся, и всех, кто оказался рядом с ним. И он сам понимает это.
Неисповедимы сплетения Линий, но всегда верны, и судьба его, сплетясь причудливым узлом, обрывала их здесь.
- Больно не будет. - Говорит Артемий, доставая инструменты. С лица Бакалавра исчезает нервная усмешка, и он спрашивает неожиданно спокойно:
- Как вы этого добиваетесь?
- Науке неизвестно. - Отвечает менху.
Твирь внизу звенит почти на грани слышимости, и густой аромат её поднимается вверх. Даниил остается стоять, расстегивает рубашку, обнажая грудную клетку. Глаза у него горят.
Скальпель Бураха скользит по его груди, оставляя зияющие разрезы, медленно заполняющиеся кровью. Он рассекает плоть не так, как принято в классической хирургии, и боль от разрезов почти неощутима. Кровь течет по коже, первые капли падают в траву.
Менху раскрывает его по ему одному ведомым правилам, и если бы не ощущение нереальности происходящего, Даниил бы испугался, увидев, как раскрывается его плоть, обнажая внутренние органы. Он должен был уже потерять сознание, когда обнажатся легкие, он умрет точно, но сейчас...
- Феноменально... - Тихо произносит Данковский. И чувствует, как под руками бьется сердце. Его собственное сердце.
Перед глазами плывут образы, лица - вот А., вот Ева, Виктор, С., вот - откуда-то - Лара... Смеются, говорят что-то...
Что сделаю я для людей?..
Не смотря на то, что я восторженно требовала слэша, хотела я именно такого. И это завораживающе забавно.
Спасибо.
не заказчик
А.
н.з.
заказчик
польщенный и умиленный автор
и растоптали, и не оценил никто, грустно.- Так что вы все-таки сделали, коллега?.. - В низком голосе Стаха Рубина слышится с трудом скрываемое смущение. В конце концов, ритуалы Уклада подразумевают тайну, и вполне естественно, что Рубин, сам наполовину степняк, испытывает вместе с интересом и естественное благоговение. Даниил не собирался раскрывать ему тайну спасения Города... и дело было не только в местной специфике.
Когда разрываемого отчаяньем Данковского нашел Артемий Бурах, ему было уже наплевать решительно на все - апатия пополам с ужасом и нежелание сдаваться превратили его мысли в неудобоваримую кашу, которая даже не всколыхнулась в ответ на бурахово "Нет времени объяснять, ты должен помочь нам с ритуалом". .
Артемий отвел его в Степь, на курганы, и там, глубоко вдохнув пахнущий твирью воздух, невозмутимо прогудел:
- Ну... снимай, ойнон, штаны.
Данковский в этот момент осознал, с кем связался, но было уже поздно - Гаруспик загораживал ему единственный путь к отступлению, а вокруг кургана собирались решительно настроенные Черви, пробиваться мимо которых без оружия было смерти подобно.
- Зачем?!.. - Ошалело прохрипел Бакалавр, готовясь дорого продать свою жизнь и честь. Артемий вздохнул
- Слышал, как в языческие времена мор отваживали?
Даниил честно попытался вспомнить. Лучше бы, право, и не пытался. Призрачная тень негодования взметнулась в его истерзанной душе.
- Вижу, ты понял. - Усмехнулся Бурах. Данковский хотел было наплевать ему в лицо за антинаучный подход, но вместо этого выдавил жалкое:
- А может, не надо?..
- Надо, ойнон. - Сурово изрек Гаруспик. - Надо.
- Да почему?! И почему я?!
- Потому что чума наша, а метод нездешний. - Объяснил Артемий. - А ты - для антуража.
Данковский грязно выругался. Менху кивнул:
- И это тоже, да. Чем больше бранных слов, тем быстрее Чума сбежит. Она, как и всякий дух, стеснительна и стыдлива... - О. - Саркастично оскалился Даниил. - А я, значит, не стеснителен и не стыдлив?
- А тебе ритуальной твириновки нальем - Бурах гнусно ухмыльнулся и добавил: -.Для лучшего контакта с неземным.
Одна из сопровождавших Червей Травяных Невест с поклоном поднесла Данковскому глиняную чашу крепкой твириновой настойки.
- А пошло оно все... - Пробормотал Даниил и осушил чашу одним махом...
Дальнейшее он помнил смутно. Невесты танцевали, нарезая круги вокруг кургана, кто-то пел, а он сам в компании Бураха и Червей творил нечто, не предназначенное для обсуждения в приличном обществе, зато достойное занесения в книги по ритуалистике языческих народов в качестве хрестоматийного случая
Разве можно рассказывать такое на празднике по поводу окончания эпидемии? Засмеют же...
Кстати, подозреваю, это не сугубо славянская мудрость, поди, в других местах тоже додумались.
А разнузданая оргия точно большее гадство и непотребство чем торговля органами, человеческие жертвоприношения и употребление наркотических веществ?
а.