Автор - не лучший из людей и признает этоискаженец и стебальщик, который вначале увидел ключ и упоролся и только потом вспомнил,, что за такое обычно бьют. Заранее извиняюсь перед заказчиком за возможную обиду
Исполнение 1, 444 слова
Два неподвижных тела в постели производили впечатление более чем удручающее. Тела были расхристаны, местами изранены и очень даже полностью немыты. Первое тело было вместилищем неукротимого духа бакалавра Даниила Данковского, а второе по всем признакам принадлежало его коллеге, гаруспику и менху Артемию Исидоровичу Бураху. Оба были, вопреки опасениям, не мертвы, а просто спали, основательно замотавшись за день Даниилу снился сон. В этом сне он был дома, в Столице, и в окружении коллег из Танатики мирно пил чай и матерно ругал профессора Тельмана. Всем было хорошо и уютно, как вдруг..... Свет померк, и повеяло мучительным могильным холодом. От двери послышался скрип и шкрябанье, затем она распахнулась. .. А. с боевым кличем швырнул в возникшее на пороге здоровенное чудовище тарелку, но хрупкий фарфор разбился об тяжелый лоб. Великан вышел на свет и голосом Артемия Бураха сообщил: - Ойнон, хорош чаи гонять. Тебе ещё завтра по всему городу бегать, а вакцина до сих пор не готова. - Иди в задницу, Бурах. - С осознанием своей правоты парировал Даниил. - Эпидемия кончилась год назад. - Эпидемия никогда не кончится. - Зловеще изрек Бурах, после чего начал инфернально жужжать и двоиться, распадаясь на двух страшных степных менху, те - ещё на двух, и ещё, и ещё... у Даниила зарябило в глазах и зазвенело в ушах, потому что Бурахи начали кружиться вокруг него и повторять: "вакцина не готова, ойнон, вакцина не готова, хорош чаи гонять". Бурахов становилось все больше и больше, они жужжали все настырнее и настырнее, и от их тембра и мельтешения Данковского замутило. Он проснулся в холодном поту, но негодования хватило только на то, чтобы поудобнее свернуться под боком у Артемия и отрубиться снова. Несмотря на отвратительный характер и прочие нелестные характеристики, спать рядом с Гаруспиком оказалось на удивление уютно и тепло. Артемий обхватил спящего коллегу одной рукой, пробормотал что-то неприличное на степном наречии, явно отгоняя шабнахов. Ему снился сон. В этом сне наличествовал столичный хлыщ в змеином плаще, вломившийся в его дом через запертую дверь согласно всем законам правильного кошмара. Оглядевшись, Данковский скривился, кинул плащ на пол и начал громко и высокопарно пояснять, почему дом Бураха - навозный хлев, где пьяные степняки вповалку храпят на блевотине, а их вшивое отродье ползает среди шелудивых псов. При этом он обильно изрыгал цитаты на латыни, половину которых Артемий не помнил, а вторую - даже не слышал ни разу, и топал ногами, требуя кофию, чистую лабораторию и почему-то рюмку формалину с пирожными "крем-брюле". Артемий настолько удивился сему видению, что предпочел проснуться и не выяснять, что там ещё любит столичное светило. Столичное светило спало у стеночки и выглядело почти умилительно. Впрочем, Артемий знал, что впечатление это обманчивое - утром, проснувшись, Данковский откроет рот, начнет говорить и навсегда погубит любые добрые чувства в свой адрес.
Рюмку формалину!) Прекрасно, заказчик доволен) можно на цитаты разбирать, и, видимо, просто Всемогущие Власти не хотели, чтобы бакаруспик опять страдал) Автор, спасибо)
Исполнение 1, 444 слова
Два неподвижных тела в постели производили впечатление более чем удручающее. Тела были расхристаны, местами изранены и очень даже полностью немыты. Первое тело было вместилищем неукротимого духа бакалавра Даниила Данковского, а второе по всем признакам принадлежало его коллеге, гаруспику и менху Артемию Исидоровичу Бураху. Оба были, вопреки опасениям, не мертвы, а просто спали, основательно замотавшись за день
Даниилу снился сон. В этом сне он был дома, в Столице, и в окружении коллег из Танатики мирно пил чай и матерно ругал профессора Тельмана. Всем было хорошо и уютно, как вдруг.....
Свет померк, и повеяло мучительным могильным холодом. От двери послышался скрип и шкрябанье, затем она распахнулась. ..
А. с боевым кличем швырнул в возникшее на пороге здоровенное чудовище тарелку, но хрупкий фарфор разбился об тяжелый лоб. Великан вышел на свет и голосом Артемия Бураха сообщил:
- Ойнон, хорош чаи гонять. Тебе ещё завтра по всему городу бегать, а вакцина до сих пор не готова.
- Иди в задницу, Бурах. - С осознанием своей правоты парировал Даниил. - Эпидемия кончилась год назад.
- Эпидемия никогда не кончится. - Зловеще изрек Бурах, после чего начал инфернально жужжать и двоиться, распадаясь на двух страшных степных менху, те - ещё на двух, и ещё, и ещё... у Даниила зарябило в глазах и зазвенело в ушах, потому что Бурахи начали кружиться вокруг него и повторять: "вакцина не готова, ойнон, вакцина не готова, хорош чаи гонять".
Бурахов становилось все больше и больше, они жужжали все настырнее и настырнее, и от их тембра и мельтешения Данковского замутило.
Он проснулся в холодном поту, но негодования хватило только на то, чтобы поудобнее свернуться под боком у Артемия и отрубиться снова. Несмотря на отвратительный характер и прочие нелестные характеристики, спать рядом с Гаруспиком оказалось на удивление уютно и тепло. Артемий обхватил спящего коллегу одной рукой, пробормотал что-то неприличное на степном наречии, явно отгоняя шабнахов.
Ему снился сон. В этом сне наличествовал столичный хлыщ в змеином плаще, вломившийся в его дом через запертую дверь согласно всем законам правильного кошмара. Оглядевшись, Данковский скривился, кинул плащ на пол и начал громко и высокопарно пояснять, почему дом Бураха - навозный хлев, где пьяные степняки вповалку храпят на блевотине, а их вшивое отродье ползает среди шелудивых псов. При этом он обильно изрыгал цитаты на латыни, половину которых Артемий не помнил, а вторую - даже не слышал ни разу, и топал ногами, требуя кофию, чистую лабораторию и почему-то рюмку формалину с пирожными "крем-брюле". Артемий настолько удивился сему видению, что предпочел проснуться и не выяснять, что там ещё любит столичное светило.
Столичное светило спало у стеночки и выглядело почти умилительно. Впрочем, Артемий знал, что впечатление это обманчивое - утром, проснувшись, Данковский откроет рот, начнет говорить и навсегда погубит любые добрые чувства в свой адрес.
а.
Спасибо за эту работу)