Слишком много и, наверное, совсем не в тему. 911 слов.
читать дальшеМодный змеиный плащ он нес перекинув через локоток – чтобы не протирать даром тонкой кожи. Здесь, на задворках Каменки ему бы не встретились ни сокурсники, ни смешливые барышни, ни даже старый преподаватель, на кого молодой повеса мог бы захотеть произвести впечатление. За все время ему попалась одна зеленщица, греющая руки о папироску.
Ноябрьский ветер забивался под сюртук.
Чаевничать по четвергам у сестры было не столько приятно, сколько привычно. Темная чугунная лестница, осевшая дверь, которую, открывая, нужно было непременно дернуть вверх, тиканье часов музыкальное и – слишком солидное для маленькой комнатки, чрезмерно полной как мебелью, так и запахами.
И все-таки когда Варвара опускалась в кресло и воздушно подхватывала с блюдца дымящуюся чашку дорогого фарфора (из незаложенной ещё в ломбарде пары), Даниил невольно выпрямлялся: будто бы все время от четверга до четверга она тренировалась в этой светской беззаботности. У него же тонкое колечко ручки всегда упрямо выскальзывало из пальцев, не удавалась вот никак такая же элегантная небрежность. То вот-вот плеснет мимо, то норовит обжечь пальцы. И теперь, воюя, он пропустил первые слова сестры.
- Данечка, перестань терзать чашку, - нарочитый вздох. – Поясни, что за нелепица взбрела тебе вдруг в голову? Матушка прислала письмо истерическое, совершенно истерическое.
Даниил вздохнул, оставил чашку в покое и покосился на сестру, взвешивая. Говорила – небрежно, будто обсуждая вчерашнюю погоду, а вот смотрела прямо. И если материно письмо было полно одной самолюбующейся экспрессии, то Варины глаза ждали ответа.
Он обдумал вначале, как сказать, да только ничего не казалось достаточно убедительным.
Потому-то он и начал сначала.
Рассказал сестре о том, как в детстве, уписывая печенье на кухне, не сомневался в мире чудес, мире совокупный, но совершенно ином. Таком, в котором возможно решительно все. И нет никакой задачи, чтобы не по силам.
Начиная с неясного, он говорил все больше распаляясь. В конце – уже метался по комнате, цепляя вещи и почти не замечая этого.
Танатика. Он впервые произносил это слово вслух.
Ему вспоминались отцовские морщины и он говорил сестре о своей уверенности в том, что человеческой жизни нет пределов. Что совершенно уверен он в том, что пределы жизни преодолеть возможно.
Варвара слушала его сосредоточенно, но чуть отстраненно. Кофий в чашке, которую она все еще держала на коленях, давно остыл; когда Даниил выдохся и вернулся к столу, она вернула чашку на место и посмотрела на него с таким сочувствием, что ему захотелось вскочить и тут же выскочить вон.
- Бедный мой мальчик. Зря все-таки матушка заставила нас все скрывать… история-то простая – такой мир был.
Варвара встала, обогнула стол, подняла руку, чтобы откинуть челку со лба брата, но вдруг нерешительно остановилась и сложила на груди руки.
- Сказочный, заманчивый - сладкоголосое обещание молодой певички на цирковой сцене. Да только мир, в который ты когда-то решил поверить, это просто Бубновый туз.
Теперь, когда она все рассказывала, Даниилу казалось, что он вспоминает. Костюм-домино, бряцанье бубна, чьи-то локти, поджимающие его с боков. История простая, действительно, - ребенок, зачарованный цирком, говорящий только о нем, и счастливая случайность, по которой вместо него в комнате остается молочный брат, сын няньки. И в это даже укладывалось первое жгучее предательство, которое переживал он, помнится, мучительно, даже на бога ругался – когда нянька перестала подкармливать его домашним печеньем. Он уже тогда сознавал, что она отказывала теперь ему в своей любви.
В общем, Даниил понимал – сестра совсем не врет.
И все же все в нем отказывалось верить. Он оборвал Варвару на середине предположения – по тому, как она его произносила, давно уже озвучаемого и обкатанного в разговорах, - почему мальчишек вдруг спутали, - поднялся и сказал, что ему пора идти – ребята в кабаке ждут. День рождения Александра.
Пошел, покачиваясь, в прихожую, поднял саквояж и модный плащ, пробормотав что-то на прощание, взялся за ручку двери.
- Даня… - сестра коснулась его руки. Она была теперь совсем другой. Уставшая женщина в застиранном платье. Грустная.
Хотела что-то сказать, но сдержалась.
Они помолчали. В гостиной загремели часы – закончился шестой час.
На минуту показалось, что всего этого не было. Не было разговора. Правда, виделось все вокруг будто бы сквозь кисею, туманно.
– Возьми полтину, Данечка.
Они попрощались и Даниил медленно вышел на лестницу, сошел вниз, считая ступени, повернул к Бородинскому проспекту, но вдруг передумал и двинул к набережной.
Солнце уже село и стало заметно холоднее.
Сейчас он снова чувствовал себя первокурсником, который слушал лекции внимательно, но без особого интереса: он уступил тогда доводам отца и врожденным способностям, выбирая медицину. Ему все давалось легко, но с каждым днем все прочнее в нем поселялась скука. Не нужно зубрить, чтобы запоминать, а багаж знаний достаточен, чтобы выплывать хотя бы на общих вопросах. Экзамены он держал скучающе и легко. А вот, что его друзья находили в частностях, в лабораториях над десятками неудачных опытов – этого он как раз не понимал.
Даниил поежился от холода и с удивлением посмотрел на дорогой плащ.
Пусть с вечной щекоткой в горле, ему почему-то хотелось поражать других, как будто их восхищение могло хоть как-то перейти к нему, изжить тоску.
А потом… Танатика. Да, Танатика.
И такое вдохновение, когда чувствуешь себя по-настоящему живым. Он верил, всегда верил, и вот ему открывался шанс на деле доказать существование того самого параллельного мира… Коснуться чудесного. Которого, видимо, просто и нет.
Если, раз уж оно так – то что он вообще может с уверенностью сказать об этом мире?
Так плохо ему не было никогда в жизни.
Он чувствовал себя заблудившимся, потерянным. И при этом где-то глубоко внутри понимал – от Танатики он больше никуда не денется. Обреченное, ложное, но это было его призвание.
Набережная была полна огней и пар на променаде. Отовсюду слышались шаги, голоса, вот мимо прогрохотала по мостовой самоходка…
Даниил бросил взгляд на шпиль Университета на другом берегу, постоял, вцепившись в шершавый гранит парапета, а потом не чувствующимися от холода пальцами натянул кое-как плащ и снова нырнул в переулки.
Очень интересная параллель, и история формируется из обрывчатых фраз и мыслей, словно и правда выплывает из памяти. Немножко сложно читается отбивание новым абзацем почти каждого предложения, но это кажется, оправдано. И Даниил, кмк, очень вхарактерный. Не в смысле "он такой и есть", но "он мог бы таким быть". Браво!
В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Танатика, как балаган - это гениально! Еще очень понравилось как показаны несколькими штрихами семья Данковского и его отношения с матерью и сестрой. Атмосферно и верибельно. Вообще супер-исполнение. А почему забрали не того мальчика? Заинтриговало...
А почему забрали не того мальчика? Заинтриговало... Просто вспомнилась глупенькая Анна и подумалось, а с чего бы простым исполнителям быть большого ума и проницательности? Им говорят - идите туда-то, заберите мальчика стольки-то лет. Не сами же главы Каравана по форточкам шуруют. Вот они влезают и видят мальчика искомого возраста и берут его, не разбираясь, талантливый он или какой, а тот ли или просто молочный брат, с которым нужный ребенок в прятки играет? Так что тут никакой мистики, а простая случайность, повлиявшая на многих. Показалось, что так проще и вероятнее всего.
В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Ага, понятно. А нянька озлилась, потому что понимала, что украсть собирались точно не ее сына. Прямо, очень здорово! И правда ведь есть это в Бакалавре, стремление поражать воображение, модный плащ. Здорово!
-
-
05.11.2013 в 02:46читать дальше
-
-
07.11.2013 в 20:09Немножко сложно читается отбивание новым абзацем почти каждого предложения, но это кажется, оправдано.
И Даниил, кмк, очень вхарактерный. Не в смысле "он такой и есть", но "он мог бы таким быть".
Браво!
-
-
07.11.2013 в 22:38Автор 1.
-
-
08.11.2013 в 12:57А почему забрали не того мальчика? Заинтриговало...
-
-
08.11.2013 в 14:22Просто вспомнилась глупенькая Анна и подумалось, а с чего бы простым исполнителям быть большого ума и проницательности? Им говорят - идите туда-то, заберите мальчика стольки-то лет. Не сами же главы Каравана по форточкам шуруют. Вот они влезают и видят мальчика искомого возраста и берут его, не разбираясь, талантливый он или какой, а тот ли или просто молочный брат, с которым нужный ребенок в прятки играет? Так что тут никакой мистики, а простая случайность, повлиявшая на многих. Показалось, что так проще и вероятнее всего.
-
-
08.11.2013 в 14:28Прямо, очень здорово!
И правда ведь есть это в Бакалавре, стремление поражать воображение, модный плащ. Здорово!
-
-
08.02.2014 в 22:21-
-
15.03.2015 в 17:23-
-
16.03.2015 в 10:48