Он менху, и кровь, пролитая его руками, уходит к Матери Бодхо – потому воля его должна быть чиста, потому поступки его судят беспощадно, потому смертью будет покаран он за ошибку. Он менху – не счесть, сколько раз, очистив тело и душу, обагрял он руки свои в жертвенной крови, следуя своим Линиям и своей воле. И когда он приказывал убить предателей Уклада, сердце его оставалось холодным, и равно в нем не было ни страха ни удовольствия. Долг и линия его жизни вели его. Он говорит себе – так было нужно Укладу. Бурах бы догадался, отчего закрыт Термитник, Бурах бы уговорил правителей, Бурах бы заставил открыть Термитник и за время, что занимает путь до дальних стоянок, Бурах бы воссел на подземный трон. Оюн должен спешить, пока Болезнь не забрала всех тех, кого он обязался защищать. Он приведет Высшего, раскроет его, принесет жертву, и мор, о котором спящий город еще не знает, уйдет. Он не мог ждать. Во имя блага Уклада не мог оставить город на Исидора. Следуя линиям своим, не мог допустить огласки эпидемии в запертом Термитнике, позорной для Ольгимских. Впервые кровь обагрила руки его без молитвы, без очищения, без согласия. Не в Землю уходила – растекалась темной лужей по доскам. Впервые как на преступника смотрел на него раскрываемый – и впервые дрогнула рука, нарушая Линии. В ночи он идет по Степи к дальним стойбищам – путь займет не меньше трех дней. Раньше на этой дороге духи являлись ему, чтобы указать путь и развеять тоску. Сейчас же лишь бледный старик где-то за спиной бормочет себе под нос слова, отгоняющие зло.
-
-
08.04.2012 в 22:05Он менху, и кровь, пролитая его руками, уходит к Матери Бодхо – потому воля его должна быть чиста, потому поступки его судят беспощадно, потому смертью будет покаран он за ошибку.
Он менху – не счесть, сколько раз, очистив тело и душу, обагрял он руки свои в жертвенной крови, следуя своим Линиям и своей воле. И когда он приказывал убить предателей Уклада, сердце его оставалось холодным, и равно в нем не было ни страха ни удовольствия. Долг и линия его жизни вели его.
Он говорит себе – так было нужно Укладу. Бурах бы догадался, отчего закрыт Термитник, Бурах бы уговорил правителей, Бурах бы заставил открыть Термитник и за время, что занимает путь до дальних стоянок, Бурах бы воссел на подземный трон. Оюн должен спешить, пока Болезнь не забрала всех тех, кого он обязался защищать. Он приведет Высшего, раскроет его, принесет жертву, и мор, о котором спящий город еще не знает, уйдет.
Он не мог ждать. Во имя блага Уклада не мог оставить город на Исидора. Следуя линиям своим, не мог допустить огласки эпидемии в запертом Термитнике, позорной для Ольгимских.
Впервые кровь обагрила руки его без молитвы, без очищения, без согласия. Не в Землю уходила – растекалась темной лужей по доскам. Впервые как на преступника смотрел на него раскрываемый – и впервые дрогнула рука, нарушая Линии.
В ночи он идет по Степи к дальним стойбищам – путь займет не меньше трех дней. Раньше на этой дороге духи являлись ему, чтобы указать путь и развеять тоску. Сейчас же лишь бледный старик где-то за спиной бормочет себе под нос слова, отгоняющие зло.