Фонарь мерцал ярко - не вечерним "уже", но предрассветным "до сих пор". Раннее утро. Умирающее лето ещё дышало скошенной травой и росой. В саду стояла безмятежная тишина, которой едва ли могли помешать два детских голоса, как не мог поколебать гладь всего моря брошенный камень.
Скрип приоткрытой двери. Короткий, нетерпеливый. - Ну, долго ты ещё? Увлёкшись исследованием пыльного содержимого ящика с игрушками, девочка проигнорировала вопрос. Она подбирала куклам нарядные и не слишком рваные платья, и от этого важного занятия не была намерена отвлекаться. Только на то, чтобы бросить встречное: - А это ты зачем взял? Мальчик погремел над ухом коробкой с солдатиками и пушками, прислушиваясь к перекатывающимся внутри фигуркам. - А ты зачем - эту? - и кивнул в сторону старой маминой куклы, недавно, правда, перешитой, но всё равно чужой и нелюбимой.
Объяснения были излишни: оба и так давно поняли, что Многогранник угадывал их желания и дарил именно те вещи и игры, которых больше всего хотелось. Даже если они этих предпочтений не осознавали. Волшебная Башня, казалось, знала их лучше, чем они сами. Здесь можно было совершенно безнаказанно взять с собой в грязную песочницу немецкую фарфоровую куклу с полки, украсть забавную этническую статуэтку с длиннющей шеей, раскроить на одежду игрушкам настоящий дорогой кожаный плащ из гардероба... Здесь можно было всё. И никто ни за что не наказывал. И не звал ужинать в самый неподходящий момент.
- Смотри, только мы стали играть в эпидемию, как в песке появилась эта гадость. Пусть придёт доктор: он её всю перекопает и победит болезнь. - Ой, ну и глупая же ты, Грибок. И злая... Гробок, одним словом! Пусть доктор лучше всех вылечит. - Не называй меня так. И вообще, вот и бери себе этого страшилу, второго - всё равно никто его врачом не признает. - Ой, подумаешь... День начинался, обещая новую интересную игру. Хоть и, судя по началу, чреватую спорами, как ни одна раньше. А из песочницы на малышей смотрела неподвижными пуговицами невесть кем до них забытая там тряпичная замарашка в полоске юбки и смешной шапочке.
Фонарь мерцал ярко - не вечерним "уже", но предрассветным "до сих пор".
Раннее утро. Умирающее лето ещё дышало скошенной травой и росой. В саду стояла безмятежная тишина, которой едва ли могли помешать два детских голоса, как не мог поколебать гладь всего моря брошенный камень.
Скрип приоткрытой двери. Короткий, нетерпеливый.
- Ну, долго ты ещё?
Увлёкшись исследованием пыльного содержимого ящика с игрушками, девочка проигнорировала вопрос. Она подбирала куклам нарядные и не слишком рваные платья, и от этого важного занятия не была намерена отвлекаться. Только на то, чтобы бросить встречное:
- А это ты зачем взял?
Мальчик погремел над ухом коробкой с солдатиками и пушками, прислушиваясь к перекатывающимся внутри фигуркам.
- А ты зачем - эту? - и кивнул в сторону старой маминой куклы, недавно, правда, перешитой, но всё равно чужой и нелюбимой.
Объяснения были излишни: оба и так давно поняли, что Многогранник угадывал их желания и дарил именно те вещи и игры, которых больше всего хотелось. Даже если они этих предпочтений не осознавали. Волшебная Башня, казалось, знала их лучше, чем они сами.
Здесь можно было совершенно безнаказанно взять с собой в грязную песочницу немецкую фарфоровую куклу с полки, украсть забавную этническую статуэтку с длиннющей шеей, раскроить на одежду игрушкам настоящий дорогой кожаный плащ из гардероба...
Здесь можно было всё. И никто ни за что не наказывал. И не звал ужинать в самый неподходящий момент.
- Смотри, только мы стали играть в эпидемию, как в песке появилась эта гадость. Пусть придёт доктор: он её всю перекопает и победит болезнь.
- Ой, ну и глупая же ты, Грибок. И злая... Гробок, одним словом! Пусть доктор лучше всех вылечит.
- Не называй меня так. И вообще, вот и бери себе этого страшилу, второго - всё равно никто его врачом не признает.
- Ой, подумаешь...
День начинался, обещая новую интересную игру. Хоть и, судя по началу, чреватую спорами, как ни одна раньше.
А из песочницы на малышей смотрела неподвижными пуговицами невесть кем до них забытая там тряпичная замарашка в полоске юбки и смешной шапочке.
Малышку мальчик называет Грибочкой в одном из диалогов с Самозванкой, это да.
Там же и звучит.
спасибо