В окно заглядывает красное закатное солнце. Комната исчерчена угольно-черными тенями, алые блики играют в стеклах микроскопа, отражаются в оконном стекле. В шкафу свисает с вешалки белый врачебный халат. На столе завал книг - биология, химия, что-то по генной инженерии. Он лежит на диване, свесив голову, раскинув руки, и закинув ноги на спинку. Спина изогнута так, что кажется - сейчас сломается. На тощей шее ясно выделяется острый кадык. Глаза закрыты. На губах пляшет мечтательная рассеянная улыбка. Серебристый ирокез - вызов всему миру, и начальству в частности - топорщиться иглами, как у рассерженного ежа. На языке - вкус выпитого за обедом кофе. Запахи корицы и имбиря - сестричка что-то опять готовит - щекочут ноздри. Обычный летний вечер после тяжелого рабочего дня. Ленивый хрупкий покой, наполненный звуками, запахами, вкусом. Он ещё не знает, какое это на самом деле счастье.
Надзиратель тихонько покачивается под потолком своей Обскуры. Руки скрещены на груди, голова свешивается на грудь, и в открытых серебристых глазах пляшет алое тепло того давнего, невозможного вечера. Клетка смотрит, слушает, ощущает - пытается заново выстроить для себя тот мир. Мир, которого быть не может, который приходит только в сытых грезах, в редких снах...
Проснувшись, он обязательно потрет лицо ладонями, словно желая стереть с него память и странные ощущения, пробормочет "Ересь", словно себя же убеждая. Разумеется, о таких - цветных! - снах он никогда не рассказывает. Никому.
2. 211. Луна похожа на сыроватый блин, зависший в мозаичном небе цвета глухой тоски. Лодка мерно покачивается, хотя ветра нет. Звенящую тишину грота нарушает лишь плеск волн снаружи да глухие удары капель по поверхности воды. Голодно, холодно и сыро. Пожалуй, даже немного страшно. Никому ведь не хочется умирать, да? А придется, кажется. Сестра апатично смотрит вверх. Она всегда предпочитала смотреть в глаза, и вот теперь смотрит в единственный подслеповатый глаз Луны. А все так хорошо начиналось... Призрачное воспоминание куском ледяного зеркала Снежной Королевы вонзилось в грудь. -Подождите, мы еще не со всеми отчетами закончили! Металлический голос нагнал нерадивого служащего на пороге ее кабинета. Он сразу съежился, как почти попавшаяся коту мышь, и, втянув голову в плечи, развернулся и, набрав в легкие побольше воздуха, начал что-то торопливо объяснять. Она уже, признаться, и не помнила что. Но теперь ей даже нравилась его красная футболка, за которую тогда она его отчитала, прикрывшись странным словом.. "Дресс-код". Кажется. Или кот... Нет, кажется, коты это что-то другое. Как золотист свет! Как пляшут на восхитительно зеленой стене солнечные зайчики! Как много цвета, как тепло, как радостно и хорошо, как.. Как она этого не замечала? Широко раскрытые глаза, пальцы, судорожно вцепившиеся в холодные края лодки. Насмешливый глаз Луны. Сырость. Тишина.
-
-
26.02.2012 в 03:43222.
В окно заглядывает красное закатное солнце. Комната исчерчена угольно-черными тенями, алые блики играют в стеклах микроскопа, отражаются в оконном стекле. В шкафу свисает с вешалки белый врачебный халат. На столе завал книг - биология, химия, что-то по генной инженерии.
Он лежит на диване, свесив голову, раскинув руки, и закинув ноги на спинку. Спина изогнута так, что кажется - сейчас сломается. На тощей шее ясно выделяется острый кадык.
Глаза закрыты. На губах пляшет мечтательная рассеянная улыбка. Серебристый ирокез - вызов всему миру, и начальству в частности - топорщиться иглами, как у рассерженного ежа.
На языке - вкус выпитого за обедом кофе. Запахи корицы и имбиря - сестричка что-то опять готовит - щекочут ноздри.
Обычный летний вечер после тяжелого рабочего дня.
Ленивый хрупкий покой, наполненный звуками, запахами, вкусом.
Он ещё не знает, какое это на самом деле счастье.
Надзиратель тихонько покачивается под потолком своей Обскуры. Руки скрещены на груди, голова свешивается на грудь, и в открытых серебристых глазах пляшет алое тепло того давнего, невозможного вечера. Клетка смотрит, слушает, ощущает - пытается заново выстроить для себя тот мир. Мир, которого быть не может, который приходит только в сытых грезах, в редких снах...
Проснувшись, он обязательно потрет лицо ладонями, словно желая стереть с него память и странные ощущения, пробормочет "Ересь", словно себя же убеждая.
Разумеется, о таких - цветных! - снах он никогда не рассказывает.
Никому.
-
-
26.02.2012 в 04:35А исполнение понравилось
*не заказчик*
-
-
26.02.2012 в 09:24Спасибо, автор.
Читатель.
-
-
13.03.2012 в 16:12211.
Луна похожа на сыроватый блин, зависший в мозаичном небе цвета глухой тоски. Лодка мерно покачивается, хотя ветра нет. Звенящую тишину грота нарушает лишь плеск волн снаружи да глухие удары капель по поверхности воды. Голодно, холодно и сыро. Пожалуй, даже немного страшно. Никому ведь не хочется умирать, да? А придется, кажется.
Сестра апатично смотрит вверх. Она всегда предпочитала смотреть в глаза, и вот теперь смотрит в единственный подслеповатый глаз Луны. А все так хорошо начиналось...
Призрачное воспоминание куском ледяного зеркала Снежной Королевы вонзилось в грудь.
-Подождите, мы еще не со всеми отчетами закончили!
Металлический голос нагнал нерадивого служащего на пороге ее кабинета. Он сразу съежился, как почти попавшаяся коту мышь, и, втянув голову в плечи, развернулся и, набрав в легкие побольше воздуха, начал что-то торопливо объяснять.
Она уже, признаться, и не помнила что. Но теперь ей даже нравилась его красная футболка, за которую тогда она его отчитала, прикрывшись странным словом.. "Дресс-код". Кажется. Или кот... Нет, кажется, коты это что-то другое. Как золотист свет! Как пляшут на восхитительно зеленой стене солнечные зайчики! Как много цвета, как тепло, как радостно и хорошо, как.. Как она этого не замечала?
Широко раскрытые глаза, пальцы, судорожно вцепившиеся в холодные края лодки. Насмешливый глаз Луны. Сырость. Тишина.