В городе - слухи, в городе - шорохи, приехал столичный гость, остановился в Омутах у Евы Ян, что-то у них намечается, что-то случится. Андрея с самого утра раздражают эти разговоры. Андрей злится на все и вся: на беспечную Еву, на сплетников-горожан, на приезжего доктора. Андрей заряжает обрез, льет и пьет твирин литрами, но сидит как привязанный в кабаке, потому что больше некому, заболела дочка у бармена; он бы бросил всё на Петра, да Пётр снова пьян уже даже с утра. Андрей ревнует, мучается, себя изводит. Еву ждет, да она разве появится, только к ночи всегда и приходит. На часы глядит, пьет, бутылки путает, обрез проверяет снова и снова, а спокойствия нет и нет. К вечеру появляется Ева, милая Ева, только он убить её уже готов за такой сюрприз, за такую-то радость. Хватает за руки судорожно, тащит в подсобку, рот зажимает и ножом разрезает платье, новое куплю, новое, говорит, к стене прижимает. И кричит на неё, ругается, только что не бьет, нет, Андрей Стаматин в жизни на свою женщину руку не поднимет; расспрашивает, угрожает, а Ева стоит столбом, белая как мел. - Почему ты молчишь? – к стене прижимать продолжает, ножом угрожает. - Ты велел, - упавшим голосом молвит несчастная Ян, жмуря глаза. Она никогда не знает, чего ждать от Андрея, он – огонь, стихия, взрыв, того и гляди распадается на части и заберет с собою все окружающее. - Ты моя женщина, - шипит он, - почему у тебя в доме поселился этот хлыщ? Ева тихим голосом что-то в ответ, мол, никаких мыслей, просто ему негде больше, ни друзей тут, ни родственников, обещаю тебе, Андрей, обещаю, не буду лишний раз даже говорить с ним, я люблю только тебя, Андрей, ты разве не знаешь? Он тяжело дышит и впивается в алые Евины губы, смотрит в испуганные глаза, платье сдергивает. - Моя женщина, моя, - повторяет между поцелуями, - если только что – я узнаю, и убью его, слышишь? Ты только моя, Ева. Она кивает и тает от этих слов, отдается полностью, ведь его женщина, только его и ничья больше.
В городе - слухи, в городе - шорохи, приехал столичный гость, остановился в Омутах у Евы Ян, что-то у них намечается, что-то случится. Андрея с самого утра раздражают эти разговоры. Андрей злится на все и вся: на беспечную Еву, на сплетников-горожан, на приезжего доктора. Андрей заряжает обрез, льет и пьет твирин литрами, но сидит как привязанный в кабаке, потому что больше некому, заболела дочка у бармена; он бы бросил всё на Петра, да Пётр снова пьян уже даже с утра. Андрей ревнует, мучается, себя изводит. Еву ждет, да она разве появится, только к ночи всегда и приходит.
На часы глядит, пьет, бутылки путает, обрез проверяет снова и снова, а спокойствия нет и нет.
К вечеру появляется Ева, милая Ева, только он убить её уже готов за такой сюрприз, за такую-то радость. Хватает за руки судорожно, тащит в подсобку, рот зажимает и ножом разрезает платье, новое куплю, новое, говорит, к стене прижимает. И кричит на неё, ругается, только что не бьет, нет, Андрей Стаматин в жизни на свою женщину руку не поднимет; расспрашивает, угрожает, а Ева стоит столбом, белая как мел.
- Почему ты молчишь? – к стене прижимать продолжает, ножом угрожает.
- Ты велел, - упавшим голосом молвит несчастная Ян, жмуря глаза. Она никогда не знает, чего ждать от Андрея, он – огонь, стихия, взрыв, того и гляди распадается на части и заберет с собою все окружающее.
- Ты моя женщина, - шипит он, - почему у тебя в доме поселился этот хлыщ?
Ева тихим голосом что-то в ответ, мол, никаких мыслей, просто ему негде больше, ни друзей тут, ни родственников, обещаю тебе, Андрей, обещаю, не буду лишний раз даже говорить с ним, я люблю только тебя, Андрей, ты разве не знаешь?
Он тяжело дышит и впивается в алые Евины губы, смотрит в испуганные глаза, платье сдергивает.
- Моя женщина, моя, - повторяет между поцелуями, - если только что – я узнаю, и убью его, слышишь? Ты только моя, Ева.
Она кивает и тает от этих слов, отдается полностью, ведь его женщина, только его и ничья больше.
Спасибо, автор!
*заказчик*
Спасибо.
жутко переживавший автор