А в Городе снова дождь. По оконному стеклу стекают серебристые капли, и свет фонарей, преломляясь в них, превращает их бег в прекраснейшее на свете зрелище. Когда была жива Нина - она вставала в такие моменты у окна и, улыбаясь, слушала тихий шелест воды, обливающей улицы, склоняла голову к плечу, видя в испещренном дождем стекле что-то своё, далекое и несбыточное, а то и вовсе надевала высокие сапоги, чтобы не замочить ног, подхватывала изукрашенный алыми потеками зонт, и уходила на всю ночь, растворяясь в серебряных струях... А в Городе снова дождь. И Виктору не работается и даже не думается. Он сидит в своем кресле, глядя на захлебывающуюся потоками воды улицу, и вспоминает. Как Нина прижималась лбом к стеклу, чтобы охладить пылающий от предвидений рассудок. Как она смеялась, запрокидывая голову и жмурясь. Как он, Виктор, в их столичной молодости подхватывал её на руки - самое ценное своё сокровище, которое тогда ещё не было его - и переносил через оставшиеся после ливня лужи, не испытывая и капли жалости к собственным ботинкам... Памяти много, памяти слишком много, и он грезит о прошлом весь вечер, думая о ней, словно о живой, задремывая, и просыпаясь с болезненным вскриком - дрему его обрывает одно и то же видение огня над могилами Хозяек. А когда ночь сгущается над Городом, всё такая же дождливая, промозглая, бело-серая ночь - Виктор поднимается и идет искать зонт. Тот самый, с алыми разводами. В голове у него столько воспоминаний, что впору кричать и захлебываться, и он выходит под дождь, сбегает с крыльца, и идет, куда глаза глядят. В нем живет одна-единственная безумная надежда - что она соткется из промозглого сумрака и улыбнется своей вечной улыбкой. Что всё-таки для него случится чудо.
-
-
31.01.2012 в 17:53277.
А в Городе снова дождь. По оконному стеклу стекают серебристые капли, и свет фонарей, преломляясь в них, превращает их бег в прекраснейшее на свете зрелище. Когда была жива Нина - она вставала в такие моменты у окна и, улыбаясь, слушала тихий шелест воды, обливающей улицы, склоняла голову к плечу, видя в испещренном дождем стекле что-то своё, далекое и несбыточное, а то и вовсе надевала высокие сапоги, чтобы не замочить ног, подхватывала изукрашенный алыми потеками зонт, и уходила на всю ночь, растворяясь в серебряных струях...
А в Городе снова дождь. И Виктору не работается и даже не думается. Он сидит в своем кресле, глядя на захлебывающуюся потоками воды улицу, и вспоминает. Как Нина прижималась лбом к стеклу, чтобы охладить пылающий от предвидений рассудок. Как она смеялась, запрокидывая голову и жмурясь. Как он, Виктор, в их столичной молодости подхватывал её на руки - самое ценное своё сокровище, которое тогда ещё не было его - и переносил через оставшиеся после ливня лужи, не испытывая и капли жалости к собственным ботинкам... Памяти много, памяти слишком много, и он грезит о прошлом весь вечер, думая о ней, словно о живой, задремывая, и просыпаясь с болезненным вскриком - дрему его обрывает одно и то же видение огня над могилами Хозяек.
А когда ночь сгущается над Городом, всё такая же дождливая, промозглая, бело-серая ночь - Виктор поднимается и идет искать зонт. Тот самый, с алыми разводами. В голове у него столько воспоминаний, что впору кричать и захлебываться, и он выходит под дождь, сбегает с крыльца, и идет, куда глаза глядят.
В нем живет одна-единственная безумная надежда - что она соткется из промозглого сумрака и улыбнется своей вечной улыбкой.
Что всё-таки для него случится чудо.
-
-
31.01.2012 в 17:59Не заказчик, но все в курсе.
-
-
31.01.2012 в 18:03-
-
31.01.2012 в 18:28Эра.,
Спасибо, доктор ) А вы не думали писать свой вариант?..
-
-
31.01.2012 в 18:33-
-
31.01.2012 в 18:41