Исполнение 1. 297 слов. Ключевая фраза вылилась в ключевую идею. Прошу прощения.
Поезд стучит колесами. Рвется сквозь ночь. Маленький поезд, под стать той глуши, в которую он едет. И, кажется, он здесь - единственный пассажир. Это и к лучшему. Сейчас он чувствует себя так, что только одиночество способно принести спокойствие. Утешить растрепанные чувства. "Надежда, - пишет он в блокноте, заменяющем ему дневник, ежедневник и телефонную книгу одновременно. Вагон, конечно, покачивается, и почерк немного неровный, но это ерунда. Слова важнее - Одно из самых страшных чувств. Возможно, страшнейшее. Там, где нет надежды, нет и боли. Безнадежность равнодушна, отчаяние истерично, тоска молчалива. Но стоит забрезжить надежде - и от тишины и равновесия не остается и следа. Надежда подобна лихорадке. Заразившейся ею уже не может сохранять спокойствия хоть сколько-то долго. Ожидание изматывает его. Тишина пугает. А о том, что боль от потери надежды не сравнима ни с одной другой болью - не стоит и говорить..." Он переворачивает страницу. Задумчиво покусывает карандаш. Слог ему совершенно не нравится - какая-то смесь пафоса и равнодушия медицинских отчетов - но, в конце концов, бумага всё стерпит. Когда он касается листа снова - мысль уже меняется и, кажется, что пишется уже не путевая заметка, а письмо из тех, которые никогда не отправляют. "...Надеяться, и не иметь возможности ничего сделать - тяжелее всего. Если этот Симон Каин воистину таков, каким представляется окружающим, то, быть может, не всё ещё потеряно для меня и для "Танатики"... Но поезд движется отвратительно медленно, и возможность проверить будет только утром, а в моем состоянии я ощущаю себя так, словно не доживу до утра. Всё подвешено на тонкой нити, всё в руках судьбы, рока и иже с ними, и мне остается только покориться, хоть я никогда и не страдал фатализмом и уж тем паче, не наслаждался им. Всё решает судьба, и пусть она решит в мою пользу. Пусть я и не верю в неё"
297 слов.
Ключевая фраза вылилась в ключевую идею. Прошу прощения.
Поезд стучит колесами. Рвется сквозь ночь. Маленький поезд, под стать той глуши, в которую он едет. И, кажется, он здесь - единственный пассажир. Это и к лучшему. Сейчас он чувствует себя так, что только одиночество способно принести спокойствие. Утешить растрепанные чувства.
"Надежда, - пишет он в блокноте, заменяющем ему дневник, ежедневник и телефонную книгу одновременно. Вагон, конечно, покачивается, и почерк немного неровный, но это ерунда. Слова важнее - Одно из самых страшных чувств. Возможно, страшнейшее. Там, где нет надежды, нет и боли. Безнадежность равнодушна, отчаяние истерично, тоска молчалива. Но стоит забрезжить надежде - и от тишины и равновесия не остается и следа. Надежда подобна лихорадке. Заразившейся ею уже не может сохранять спокойствия хоть сколько-то долго. Ожидание изматывает его. Тишина пугает. А о том, что боль от потери надежды не сравнима ни с одной другой болью - не стоит и говорить..."
Он переворачивает страницу. Задумчиво покусывает карандаш. Слог ему совершенно не нравится - какая-то смесь пафоса и равнодушия медицинских отчетов - но, в конце концов, бумага всё стерпит.
Когда он касается листа снова - мысль уже меняется и, кажется, что пишется уже не путевая заметка, а письмо из тех, которые никогда не отправляют.
"...Надеяться, и не иметь возможности ничего сделать - тяжелее всего. Если этот Симон Каин воистину таков, каким представляется окружающим, то, быть может, не всё ещё потеряно для меня и для "Танатики"... Но поезд движется отвратительно медленно, и возможность проверить будет только утром, а в моем состоянии я ощущаю себя так, словно не доживу до утра. Всё подвешено на тонкой нити, всё в руках судьбы, рока и иже с ними, и мне остается только покориться, хоть я никогда и не страдал фатализмом и уж тем паче, не наслаждался им. Всё решает судьба, и пусть она решит в мою пользу.
Пусть я и не верю в неё"