Она трет кончиками пальцев виски. Тяжело встряхивает головой, словно стремясь выгнать из неё дурманную гнилую зелень Язвы. Недоверчиво смотрит на стены собственной комнаты, страшась снова увидеть на них жирную плесень цвета запекшейся крови. И не першит в горле, и глаза видят ясно и четко, и в теле нет гадкой слабости - можно подняться и выйти на улицу, не упав и не цепляясь за стены... Она распахивает окно, впуская в дом прохладу и свежесть утра. Смотрит на ясное синее небо - как же скучала, оказывается. Как же отвыкла от него за эти страшные дни... "Я умерла от Язвы, - думает она, опираясь локтями на подоконник и с удовольствием вдыхая вкусный чистый воздух, так не похожий на пропитанную заразой дрянь, кипевшую над Городом в её сне - Но всё равно живая. Значит, это был сон?.." Она не знает, что как раз в этот момент открывает глаза темноволосая девочка, уснувшая в разрытой могиле. Не знает, что из Степи, напевая что-то тягучее и бесконечное, шагает светловолосый крупный мужчина. Не знает, что столичный доктор распаковывает вещи в "Омуте". И что Марк Бессмертник начинает репетицию самой первой из Пантомим - она тоже не знает. "...Больше не будет больно и плохо. Сегодня не кончится никогда..."
Даниил проснулся за час до звонка будильника. Приподнялся на локте, моргая. Сглотнул. Он помнил огонь и зеркала. Много, очень много зеркал, составленных в единое фантасмагоричное целое. Чудо человеческой мысли. Снежная Башня. Совершенно невероятная, но такая, черт возьми, прекрасная, материальная вещь. Он помнил, как шатаясь, брел на верхнюю площадку. Ноги заплетались и норовили подкоситься. Помнил, как тяжело и гулко было в голове. Помнил, что сидел на самом верху, глядя вниз, на город. Победивший город. Грязный, суеверный, страшный... Но победивший. Помнил, как дрогнула земля, когда первая пушка выплюнула снаряд. Он помнил всё. Дикие, сумасшедшие двенадцать дней. "Танатику". Властей... Он помнил всё до мельчайших деталей... Зазвонил будильник, и Данковский сердито стукнул по нему, заставляя надоедливую тварь замолчать. "Сон, значит. Сон..." За стенкой привычно переругивались соседи. Внизу, за окном, нарастал привычный шум проснувшейся Столицы. Даниил вздохнул и поднялся. Лекции никто не отменял, какие бы странные сны ему не снились... И ахнул, оседая обратно, невнятно шепча - "Переутомление... Галлюцинации... Давление... Нервный срыв..." На полу в луже крови лежало бьющееся зараженное сердце.
Очень интересно получились обе истории... В первой - даже такое впечатление сложилось, что все, кто умирал от Песочной язвы потом опять возрождались, чтобы вытерпеть очередную вспышку вновь, и так до тех пор, пока Режисёры сверху не скажут "хватит"
-
-
05.11.2011 в 21:47Она трет кончиками пальцев виски. Тяжело встряхивает головой, словно стремясь выгнать из неё дурманную гнилую зелень Язвы. Недоверчиво смотрит на стены собственной комнаты, страшась снова увидеть на них жирную плесень цвета запекшейся крови. И не першит в горле, и глаза видят ясно и четко, и в теле нет гадкой слабости - можно подняться и выйти на улицу, не упав и не цепляясь за стены...
Она распахивает окно, впуская в дом прохладу и свежесть утра. Смотрит на ясное синее небо - как же скучала, оказывается. Как же отвыкла от него за эти страшные дни...
"Я умерла от Язвы, - думает она, опираясь локтями на подоконник и с удовольствием вдыхая вкусный чистый воздух, так не похожий на пропитанную заразой дрянь, кипевшую над Городом в её сне - Но всё равно живая. Значит, это был сон?.."
Она не знает, что как раз в этот момент открывает глаза темноволосая девочка, уснувшая в разрытой могиле.
Не знает, что из Степи, напевая что-то тягучее и бесконечное, шагает светловолосый крупный мужчина.
Не знает, что столичный доктор распаковывает вещи в "Омуте".
И что Марк Бессмертник начинает репетицию самой первой из Пантомим - она тоже не знает.
"...Больше не будет больно и плохо. Сегодня не кончится никогда..."
-
-
05.11.2011 в 21:53Не заказчик.
-
-
05.11.2011 в 22:09Даниил проснулся за час до звонка будильника. Приподнялся на локте, моргая. Сглотнул.
Он помнил огонь и зеркала. Много, очень много зеркал, составленных в единое фантасмагоричное целое. Чудо человеческой мысли. Снежная Башня. Совершенно невероятная, но такая, черт возьми, прекрасная, материальная вещь. Он помнил, как шатаясь, брел на верхнюю площадку. Ноги заплетались и норовили подкоситься. Помнил, как тяжело и гулко было в голове. Помнил, что сидел на самом верху, глядя вниз, на город. Победивший город. Грязный, суеверный, страшный... Но победивший. Помнил, как дрогнула земля, когда первая пушка выплюнула снаряд.
Он помнил всё. Дикие, сумасшедшие двенадцать дней. "Танатику". Властей...
Он помнил всё до мельчайших деталей...
Зазвонил будильник, и Данковский сердито стукнул по нему, заставляя надоедливую тварь замолчать.
"Сон, значит. Сон..."
За стенкой привычно переругивались соседи. Внизу, за окном, нарастал привычный шум проснувшейся Столицы.
Даниил вздохнул и поднялся. Лекции никто не отменял, какие бы странные сны ему не снились...
И ахнул, оседая обратно, невнятно шепча - "Переутомление... Галлюцинации... Давление... Нервный срыв..."
На полу в луже крови лежало бьющееся зараженное сердце.
-
-
25.02.2013 в 02:13А второй - ну, просто без комментариев :-)