Он давно позабытым жестом берёт её измождённую руку. Лежащая Катерина приоткрывает глаза. И чуть хрипло, слабо шепчет: - Александр... Он наклоняется поближе, в кои-то веки позволив себе не соблюдать несгибаемую комендантскую осанку. - Я с тобой, дорогая. - Третья сестра, незваная сестра... нашу доченьку чернить хочет, от святой правды людей отвращать... - продолжает бессильным шёпотом бывшая Хозяйка. - Сырую могильную землю разрыла ногтями, на свет выбралась и пришла сюда, проклятая... ведёт обольстительные речи, внушает мне сомнения!.. Затуманенные глаза ищут неумолимо ускользающий из сознания силуэт мужа в тускло освещённой комнате. Тот уверенней и бережнее сжимает её холодные пальцы: - Не было ни третьей, ни второй. Клара у нас одна, и зла никому не несёт. Только добро и надежду. И тебя сегодня коснётся её благословение. Потерпи ещё немного. - Александр, Саша, Сашенька... прогони её... дурно мне... не хочу умирать... О, это она, страшная, искушает меня, сводит с благого пути... Он с застывшим в глазах обеспокоенным строгим вопросом смотрит на подошедшего Рубина. - Ничего страшного, скоро подействует. Видите, она почти уже... - начинает тот. Сабуров, не дослушав, молча выходит из прозекторской. Никто не должен видеть слабость его супруги, даже он сам; так она завещала. Никто не должен заподозрить, будто бы ему совсем не хочется отдавать любимую жену на кровавый конвейер Самозванки. К тому же, слишком настойчиво лепет её предсмертного помутнения рассудка напоминает Александру, что следующим быть ему.
Он давно позабытым жестом берёт её измождённую руку. Лежащая Катерина приоткрывает глаза. И чуть хрипло, слабо шепчет:
- Александр...
Он наклоняется поближе, в кои-то веки позволив себе не соблюдать несгибаемую комендантскую осанку.
- Я с тобой, дорогая.
- Третья сестра, незваная сестра... нашу доченьку чернить хочет, от святой правды людей отвращать... - продолжает бессильным шёпотом бывшая Хозяйка. - Сырую могильную землю разрыла ногтями, на свет выбралась и пришла сюда, проклятая... ведёт обольстительные речи, внушает мне сомнения!..
Затуманенные глаза ищут неумолимо ускользающий из сознания силуэт мужа в тускло освещённой комнате. Тот уверенней и бережнее сжимает её холодные пальцы:
- Не было ни третьей, ни второй. Клара у нас одна, и зла никому не несёт. Только добро и надежду. И тебя сегодня коснётся её благословение. Потерпи ещё немного.
- Александр, Саша, Сашенька... прогони её... дурно мне... не хочу умирать... О, это она, страшная, искушает меня, сводит с благого пути...
Он с застывшим в глазах обеспокоенным строгим вопросом смотрит на подошедшего Рубина.
- Ничего страшного, скоро подействует. Видите, она почти уже... - начинает тот.
Сабуров, не дослушав, молча выходит из прозекторской. Никто не должен видеть слабость его супруги, даже он сам; так она завещала. Никто не должен заподозрить, будто бы ему совсем не хочется отдавать любимую жену на кровавый конвейер Самозванки. К тому же, слишком настойчиво лепет её предсмертного помутнения рассудка напоминает Александру, что следующим быть ему.