Она спит, и под мягким светом ровно горящего пламени свечи выглядит такой же красивой, как когда-то. Боль утихает только на время сна, и то не всегда. Сон сегодня спокойный. Изглоданное морфием тело утопает в перинах, тёплый огонёк скрадывает землистый оттенок лица, прячет морщины в уголках рта и глаз. Катерина кривится от боли, щурится на непослушные видения, но сон сглаживает печати страдания, проступающие на лице. Она спит, и Александр может отдохнуть. Он садится поодаль в кресло, так, чтобы постель и супруга на ней были видны. Пытается читать газету, но нет-нет – и взглянет на жёсткий профиль, губы, сжатые в упрямую нитку даже во сне. Даже воздух на катерининой половине дома тяжёлый, вязкий, как паутина, расходящаяся кругами от самой Катерины. С ней сложно. Не всегда узнаёт Александра, замахивается бесплотными руками. Не стоит обманываться – удар у неё тяжёлый. Сабуров перехватывает хрупкие запястья осторожно, боясь сломать, держит, пока Хозяйка не успокоится. Она тяжело дышит, взгляд медленно светлеет, когда спутанный сонм видений отступает до поры. «Муж мой?» - «Я здесь, я с тобой». Александр говорит тихо, успокаивая больше интонацией, не словами. Катерина позволяет отвести себя в постель, бледные пальцы беспокойно перебирают складки пахнущей глубинами шкафа простыни, пока она наконец не проваливается в сон. Порой беспокойный – она говорит, не открывая глаз, о страшных вещах, о существах и чудовищах. Сабуров неловко накрывает её ещё одним покрывалом, держит за прохладную липкую ладонь, пока Хозяйка не утешится. Но сегодня её сон спокоен.
Она спит, и под мягким светом ровно горящего пламени свечи выглядит такой же красивой, как когда-то. Боль утихает только на время сна, и то не всегда. Сон сегодня спокойный. Изглоданное морфием тело утопает в перинах, тёплый огонёк скрадывает землистый оттенок лица, прячет морщины в уголках рта и глаз. Катерина кривится от боли, щурится на непослушные видения, но сон сглаживает печати страдания, проступающие на лице. Она спит, и Александр может отдохнуть.
Он садится поодаль в кресло, так, чтобы постель и супруга на ней были видны. Пытается читать газету, но нет-нет – и взглянет на жёсткий профиль, губы, сжатые в упрямую нитку даже во сне. Даже воздух на катерининой половине дома тяжёлый, вязкий, как паутина, расходящаяся кругами от самой Катерины.
С ней сложно. Не всегда узнаёт Александра, замахивается бесплотными руками. Не стоит обманываться – удар у неё тяжёлый. Сабуров перехватывает хрупкие запястья осторожно, боясь сломать, держит, пока Хозяйка не успокоится. Она тяжело дышит, взгляд медленно светлеет, когда спутанный сонм видений отступает до поры. «Муж мой?» - «Я здесь, я с тобой».
Александр говорит тихо, успокаивая больше интонацией, не словами. Катерина позволяет отвести себя в постель, бледные пальцы беспокойно перебирают складки пахнущей глубинами шкафа простыни, пока она наконец не проваливается в сон. Порой беспокойный – она говорит, не открывая глаз, о страшных вещах, о существах и чудовищах. Сабуров неловко накрывает её ещё одним покрывалом, держит за прохладную липкую ладонь, пока Хозяйка не утешится.
Но сегодня её сон спокоен.
мимокрокодил
А.